Решения Конституционного Суда

Российской Федерации, касающиеся адвокатской деятельности и адвокатуры

1. Постановление КС РФ от 27 марта 1996 г. № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в свя­зи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и Л.К. Никитина

Военный суд Московского военного округа, рассматривавший уголовное дело по обвинению В.М. Гурджиянца в совершении преступления, предусмотренного статьей 64 УК РСФСР, отказался допустить к участию в деле в качестве защитника обвиняемого ад­воката Д.Д. Штейнберга. Основанием /^ая такого отказа послужило отсутствие у последнего специального допуска по установленной форме к государственной тайне, предусмотренного статьей 21 Зако­на Российской Федерации «О государственной тайне». В обоснова­ние своего решения суд сослался на то, что согласно статье 1 того же Закона его положения обязательны для исполнения на территории Российской Федерации и за ее пределами органами представитель­ной, исполнительной и судебной властей, а также должностными лицами и гражданами.

Полагая, что в результате применения судом положений статей 1 и 21 названного Закона было нарушено его конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи, включая помощь адвоката, В.М. Гурджиянц обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой о проверке конституцион­ности этих правовых норм.

Жалобы с аналогичными требованиями поступили от граждан В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина, которым следовате­лями органов прокуратуры и Федеральной службы безопасности Российской Федерации также было отказано в допуске к участию в деле избранных ими защитников со ссылкой на предписания статьи 21 Закона Российской Федерации «О государственной тайне».

Конституционный Суд РФ постановил:

1. Признать статью 1 Закона Российской Федерации «О госу­дарственной тайне» соответствующей Конституции Российской Федерации.

2. Признать статью 21 Закона Российской Федерации «О госу­дарственной тайне» по ее буквальному смыслу соответствующей Конституции Российской Федерации.

Распространение положений данной статьи на адвокатов, учас­твующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 48 и 123 (часть 3).

3. Федеральному Собранию Российской Федерации с учетом пункта 2 резолютивной части настоящего Постановления надлежит внести необходимые уточнения в действующее законодательство.

2. Постановление КС РФ от 28 января 1997 г. №2-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 Уго­ловно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В. Антипова, РА. Гитиса и СВ. Абрамова

Граждане Б.В. Антипов и Р.Л. Гитис, привлеченные в качестве об­виняемых по различным уголовным делам, заявили в ходе предва­рительного следствия ходатайства о допуске в качестве их защитни­ков выбранных ими частнопрактикующих юристов, не являющихся членами коллегий адвокатов.

Следователями, осуществлявшими расследование по этим делам, в удовлетворении заявленных ходатайств было отказано со ссылкой на то, что часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР (в редакции от 23 мая 1992 года) предусматривает возможность допуска в качестве защитников на предварительном следствии только лиц, состоящих В коллегиях адвокатов или являющихся представителями профсо­юзных и иных общественных организаций по делам членов этих

организаций. Лица, оказывающие юридическую помощь гражданам на основе лицензии, выдаваемой органами юстиции в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 ап­реля 1995 г. № 344, и доверенности, не относятся ни к одной из на­званных категорий и потому, по мнению следственных органов, не могут допускаться на предварительное следствие в качестве защит­ников. К такому же выводу пришли прокурорские, а также судебные инстанции, признавшие решения следователей законными с точки зрения требований части четвертой статьи 47 УПК РСФСР.

Федеральным законом от 15 июня 1996 года часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР была изложена в новой редакции, однако положение, согласно которому в качестве защитников допускаются лишь адвокаты и представители профессиональных союзов и дру­гих общественных объединений, в ней было сохранено. Отказ в до­пуске защитника, не являющегося членом коллегии адвокатов и не представляющего общественное объединение, со ссылкой на часть четвертую статьи 47 УПК РСФСР в ее новой редакции послужил причиной обращения в Конституционный Суд Российской Федера­ции гражданина СВ. Абрамова.

Конституционный Суд РФ постановил:

1. Признать положение части четвертой статьи 47 Уголовно-про­цессуального кодекса РСФСР, согласно которому в качестве защит­ника допускается адвокат по предъявлении им ордера юридической консультации, не противоречащим Конституции Российской Феде­рации.

Иные условия, профессиональные критерии и организацион­но — правовые формы, обеспечивающие оказание квалифициро­ванной юридической помощи в уголовном процессе, определяются законодателем.

3. Постановление от 27 июня 2000 г. № 11-П по делу о проверке j конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в свя­зи с жалобой гражданина В.И. Маслова

Как следует из жалобы, 2 октября 1997 года в рамках расследо­вания по уголовному делу, возбужденному по признакам преступ­ления, предусмотренного статьей 163 УК Российской Федерации, следственными органами при ГУВД города Санкт-Петербурга и Ленинградской области был произведен обыск по месту житель­ства гражданина В.И. Маслова, после чего он был принудительно доставлен в региональное управление по борьбе с организованной преступностью, где удерживался более 16 часов. За это время в отношении его был проведен ряд других следственных действий — опознание, допрос в качестве свидетеля, очная ставка.

В ответ на ходатайство В.И. Маслова об обеспечении помощи ад­воката (защитника) следователь разъяснил ему, что в соответствии с частью первой статьи 47 УПК РСФСР такая помощь предоставляет­ся только обвиняемому — с момента предъявления обвинения и по­дозреваемому — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, а поскольку В.И. Маслов в данный момент по своему процессуальному положению является свидетелем, его просьба не может быть удовлетворена. Протокол же о задержании в качестве подозреваемого был объявлен В.И. Маслову после того, как он уже длительное время находился в положении фактически задержанного и в отношении его были проведены опознание, до­прос в качестве свидетеля и очная ставка.

После предъявления В.И. Маслову обвинения осуществляющий его защиту адвокат заявил ходатайство об ознакомлении с протоко­лами следственных действий, проведенных с участием В.И. Масло­ва до признания его подозреваемым, в чем ему было отказано, так же, как и в производстве выписок из материалов, предоставленных /\ая ознакомления, на том основании, что, по мнению следователя, в силу части второй статьи 51 УПК РСФСР эти права защитник может реализовать лишь после окончания следствия.

Действия следователя неоднократно обжаловались В.И. Масловым и его защитником в прокуратуру и суд, которые, однако, не усмотрели в них каких-либо нарушений права В.И. Маслова поль­зоваться помощью адвоката (защитника) с момента задержания. Только после рассмотрения судом кассационной инстанции их требования в части, касающейся применения части второй статьи 51 УПК РСФСР, были удовлетворены: признан незаконным отказ защитнику в предоставлении для ознакомления протоколов следс­твенных действий, проведенных с участием его подзащитного, и в производстве выписок из процессуальных документов.

Гражданин В.И. Маслов, полагая, что его конституционным правам в уголовном процессе причинен невосполнимый ущерб, поскольку они своевременно не были реализованы на важной для защиты стадии уголовного процесса, обратился в Конституцион­ный Суд Российской Федерации с просьбой проверить конститу­ционность примененных в его деле положений УПК РСФСР, как противоречащих статьям 45 (часть 2), 48 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ постановил:

1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 и 55 (часть 3), положения части первой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, которые — по их буквальному смыслу — предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявле­ния ему протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу и, следовательно, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным пресле­дованием.

Впредь до введения федеральным законодателем нового уре­гулирования подлежит применению непосредственно положение статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации в его истол­ковании, данном в настоящем Постановлении.

2. Признать положения части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку они, будучи истолкованы в конс­титуционно-правовом смысле, не ограничивают право защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с учас­тием подзащитного до признания его подозреваемым, и с доку­ментами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые све­дения и в любом объеме.

4. Определение КС РФ от 6 июля 2000 г. № 128-O по жалобе Паршуткина В.В. на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом 1 части второй статьи 72 УПК РСФСР и статьями 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР

Адвокат Московской областной коллегии адвокатов В.В. Паршуткин, привлеченный к уголовной ответственности по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 152 УК РФ (тор­говля детьми), обратился к адвокату Е.Ю. Львовой, ранее консуль­тировавшей В.В. Паршуткина в связи с его участием в качестве пред­ставителя стороны при рассмотрении гражданского дела об усы­новлении ребенка, с просьбой о защите своих интересов. Несмотря на имеющееся соглашение и ордер юридической консультации, следователь не допустил Е.Ю. Львову к участию в деле в качестве за­щитника В.В. Паршуткина, сославшись на необходимость ее допро­са в качестве свидетеля о являющихся предметом расследования по этому уголовному делу обстоятельствах оказания ею юридической помощи В.В. Паршуткину в ходе их совместной работы.

Конституционный Суд РФ определил:

1. Положения части второй ст. 72 УПК РСФСР и ст.ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР с учетом их конституционно-правового смысла, подтвержденного в настоящем Определении, не нарушают конституционные права и свободы гражданина В.В. Пар­шуткина и не могут препятствовать допуску к участию в уголовном деле избранного им защитника, так как исключают возможность

допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональном деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

5. Постановление КС РФ от 25 октября 2001 г. № 14-П по делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте IS части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», в связи с жалобами граждан Л.П. Голомидова, B.L Кислицина и И.В. Москвичева

Часть первая статьи 47 УПК РСФСР предусматривает, что за щитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения или совершения и отношении такого лица иных действий, связанных с его уголовным преследованием, — с начала осуществления этих мер или действий. В соответствии с частью второй статьи 51 УПК РСФСР с момента допуска к участию в деле защитник вправе, в частности, иметь с подозреваемым и обвиняемым свидания наедине без ограничения их количества и продолжительности.

Согласно Федеральному закону от 15 июля 1995 года «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в целях обеспечения режима в местах содержания под стражей Министерством юстиции Российской Федерации, Министерством внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службой безопасности Российской Федерации, Министерством обороны Российской Федерации, Федеральной пограничной службой Российской Федерации по согласованию с Генеральным прокурором Российской Федерации утверждаются Правила внутреннего распорядка в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, которыми устанавливается, в частности, порядок проведения свиданий подозреваемых и обвиняемых с защитником (пункт 15 части второй статьи 16 в редакции Федерального закона от 21 июля 1998 года).

Во исполнение названного предписания Приказом Минис­терства юстиции Российской Федерации от 12 мая 2000 года были утверждены Правила внутреннего распорядка следственных изоля­торов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации, пунктом 149 которых предусмотрено, что свидания подозреваемым и обвиняемым с адвокатом, участвующим в деле в качестве защитника, предоставляются по предъявлении последним документа о допуске к участию в уголовном деле, вы­данного лицом или органом, в производстве которых находится уголовное дело, на основании ордера юридической консультации.

Как следует из жалобы гражданина А.П. Голомидова, его адвокат допускался в следственный изолятор города Нижний Новгород на свидания со своим подзащитным лишь после получения у следова­теля специального разрешения на каждое свидание, причем полу­чение таких разрешений, по утверждению заявителя, осложнялось тем, что следователь значительную часть времени находился по служебным делам в городе Йошкар-Ола.

В жалобах граждан В.Г. Кислицина и И.В. Москвичева указывает­ся, что в течение 17 дней они не могли встретиться со своим адвока­том, поскольку у него не было разрешения Верховного Суда Россий­ской Федерации (который должен был рассмотреть их уголовное дело в кассационном порядке) на свидание, а без такого разрешения адвокат в следственный изолятор не допускался.

Заявители, оспаривая конституционность названных положе­ний Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых и совершении преступлений», утверждают, что ими создаются препятствия для реализации обвиняемым права на свидание с за­щитником наедине и без ограничения времени и вводится порядок, при котором свидания обвиняемому с адвокатом предоставляются лишь по предъявлении последним документа о допуске к участию в уголовном деле в качестве защитника, выданного лицом или орга­ном, в производстве которых находится дело. Тем самым, по мне­нию заявителей, нарушаются их права, гарантированные статьями

15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 18, 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 (часть 2) и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ постановил:

1. Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации содержащиеся в частях первой и четвертой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР положения, регулирующие порядок допуска адвоката, имеющего ордер юридической консультации, к участию в деле, в том числе при проведении свиданий с содержащимися под стражей обвиняемыми и подозреваемыми, поскольку эти положения не предполагают каких-либо дополнительных условий разрешительного характера для реализации права обвиняемого (подозреваемого) пользоваться помощью адвоката (защитника).

2. Признать не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 48 (часть 2) и 55 (часть 3), положение пункта 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», допускающее регулирование конституционного права на помощь адвоката (защитника) ведомственными нормативными актами, поскольку это положение — по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, — служит основанием неправомерных ограничений данного права, ставя реализацию возможности свиданий обвиняемого (подозреваемого) с адвокатом (защитни­ком) в зависимость от наличия специального разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело.

6. Определение КС РФ от 12 мая 2003 г. № 173-O по жалобе гражданина Коваля Сергея Владимировича на нарушение его конституционных прав положениями статей 47 и 53 Уголовно - процессуального кодекса Российской Федерации

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин СВ. Коваль, обвиняемый в совершении преступления, предусмотренного подпунктами «а» и «в» части второй статьи 163 УК Российской Федерации, оспаривает конституционность пункта

12 части четвертой статьи 47 и пункта 7 части первой статьи 53 УПК Российской Федерации, закрепляющих право обвиняемого и его защитника знакомиться со всеми материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования по данному делу.

Как следует из представленных материалов, со ссылкой на эти нормы судебная коллегия по уголовным делам Тверского областно­го суда, рассматривавшая в кассационном порядке жалобу защит­ника СВ. Коваля — адвоката О.В. Котельниковой на Постановление Пролетарского районного суда города Твери от 12 ноября 2002 года о продлении срока содержания СВ. Коваля под стражей, отказала ей в ознакомлении с представленными в суд первой инстанции материалами, обосновывающими соответствующее ходатайство следователя.

По мнению заявителя, данные нормы, как не содержащие пря­мого указания на право защитника знакомиться с представленными в суд материалами, обосновывающими ходатайство о задержании, аресте или продлении срока содержания под стражей, препятствуют получению обвиняемым квалифицированной юридической помощи адвоката, нарушают конституционный принцип состязательности и равноправия сторон и тем самым противоречат статьям 2, 17 (часть 1), 18, 45, 46 (часть 1), 48 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ определил:

1. Положения пункта 12 части четвертой статьи 47 и пункта 7 части первой статьи 53 УПК Российской Федерации — по консти­туционно-правовому смыслу, выявленному в настоящем Определе­нии на основе правовых позиций, выраженных в сохраняющих свою силу постановлениях Конституционного Суда Российской Федера­ции, — не препятствуют обвиняемым, права и свободы которых затрагиваются судебными решениями об избрании меры пре­сечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей, и их защитникам в ознакомлении с ма­териалами, на основании которых принимаются эти решения.

Конституционно-правовой смысл пункта 12 части четвертой статьи 47 и пункта 7 части первой статьи 53 УПК Российской Федерации является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

7. Определение КС РФ от 5 декабря 2003 г. № 446-O по жало вам граждан А. Д. Вальдмана, СМ. Григорьева и региональной общественной организации «Объединение вкладчиков «МММ» на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уго­ловно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»

Гражданину СМ. Григорьеву — законному представителю по терпевшей Н.С. Григорьевой постановлением ОГИБДД города Москвы было отказано в возбуждении уголовного дела. Хорошевский районный суд города Москвы, куда СМ. Григорьев обратился с жалобой на это постановление в порядке статьи 125 УПК Россииской Федерации, отказал в удовлетворении его ходатайства о до пуске гражданина А.В. Строкатова (имеющего высшее юридическое образование и ученую степень кандидата юридических наук, но не являющегося адвокатом) к участию в судебном заседании в качестве представителя потерпевшего. При этом суд сослался на то, что в соответствии с частью первой статьи 45 УПК Российской Федерации представителем потерпевшего может быть только адвокат.

Постановлением Кировского районного суда города Ростова на-Дону на основании части первой статьи 45 УПК Российской Федерации представителю гражданина Л.Д. Вальдмана — В.И. Толоконниковой было отказано в принятии к рассмотрению жалобы на решение следственного отдела при Кировском ОВД города Ростова на - Дону, которым ей было отказано в ознакомлении с материалами уголовного дела со ссылкой на то, что в соответствии со статьей 22 УПК Российской Федерации потерпевший и его представитель вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого толь ко после официального вынесения постановления о возбуждении уголовного дела и признании лица потерпевшим.

Постановлением следователя от 16 мая 1997 года председатель правления региональной общественной организации «Объедине­ние вкладчиков «МММ» был признан законным представителем членов данной организации как гражданских истцов по уголовному делу, однако 7 июля 2003 года он был уведомлен о том, что в связи со вступлением в силу Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации он утратил статус законного представителя граждан­ского истца, поскольку не отвечает требованиям части первой его статьи 45, в соответствии с которой представителем потерпевших и гражданских истцов может быть исключительно адвокат.

В своих жалобах в Конституционный Суд Российской Феде­рации граждане СМ. Григорьев и Л.Д. Вальдман и региональная общественная организация «Объединение вкладчиков «МММ» ут­верждают, что часть первая статьи 45 УПК Российской Федерации, устанавливающая правила допуска представителей в уголовном судопроизводстве и определяющая круг лиц, которые могут быть допущены в качестве представителей потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя, противоречит статьям 8, 15 (части 1 и 4), 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 24 (часть 2), 30 (часть 2), 34 (часть 1), 37 (часть 1), 45, 46 (части 1 и 2), 48 (часть 1) и 55 Конститу­ции Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ определил:

1. Часть первая статьи 45 УПК Российской Федерации по ее кон­ституционно-правовому смыслу не исключает, что представителем потерпевшего и гражданского истца в уголовном процессе мо­гут быть иные — помимо адвокатов — лица, в том числе близкие родственники, о допуске которых ходатайствует потерпевший или гражданский истец.

Конституционно-правовой смысл части первой статьи 45 УПК Российской Федерации, выявленный Конституционным Су­дом Российской Федерации в настоящем Определении, является общеобязательным, что исключает любое иное ее истолкование в правоприменительной практике.

8. Постановление КС РФ от 26 декабря 2003 г. № 20-П по делу о проверке конституционности отдельных положений частей пер вой и второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Шенгелая Зазы Ревазовина

З.Р. Шенгелая, осужденный за совершение разбоя (пункты «а», «б» части третьей статьи 162 УК Российской Федерации) к двенадцати годам лишения свободы и отбывавший наказание в колонии общего режима, по постановлению суда был переведен на три года на тюремный режим отбывания наказания. Как в период нахождения в колонии, так и в период нахождения в тюрьме за злостные нарушения установленного порядка отбывания наказания он подвергался дисциплинарным взысканиям в виде перевода в помещение камерного типа и водворения в штрафной изолятор. При этом администрация названных учреждений со ссылкой на положения статьи 118 УИК Российской Федерации отказывала адвокату, приглашавшемуся по просьбе З.Р. Шенгелая для оказания помощи в подготовке жалоб на приговор, другие судебные решения и на решения администрации исправительных учреждений о наложении дисциплинарных взысканий, в предоставлении свиданий с клиентом.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации З.Р Шенгелая утверждает, что в соответствии с примененными и отношении его положениями части первой и пункта «г» части второй статьи 118 УИК Российской Федерации— во взаимосвязи со статьей 89 того же Кодекса, регламентирующей порядок предоставления свиданий осужденному к лишению свободы, — осужденный, переведенный в штрафной изолятор или в помещение камерного типа, лишается права на свидания с адвокатом, причем на неопределенное время, поскольку эти виды дисциплинарных взысканий могут назначаться подряд неограниченное число раз в связи с новыми нарушениями. Тем самым, по мнению заявителя, ущемляются его права на получение квалифицированной юридической помощи и на защиту его прав и свобод, в том числе путем обжалования приговора, других судебных решений, а также решений администрации исправительного учреждения о наложении дисциплинарных взысканий, что противоречит статьям 45 (часть 1), 48 (часть 1) и 50 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ определил:

1. Признать положения части первой и пункта «г» части второй статьи 118 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Феде­рации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу во взаи­мосвязи со статьей 89 данного Кодекса эти положения не предпо­лагают, что установленные ими ограничения распространяются на свидания осужденных, находящихся в штрафных изоляторах и помещениях камерного типа, с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, и тем самым не препятствуют получению ими квалифицированной юридической помощи.

Конституционно-правовой смысл указанных положений, выяв­ленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

9. Постановление КС РФ от 16 июля 2004 г. № 15-П по делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного Собрания — Курултая республики Башкортос­тану губернатора Ярославской области_} Арбитражного суда Крас­ноярского края, жалобами ряда организаций и граждан

Согласно части 5 статьи 59 АПК Российской Федерации пред­ставителями организаций могут выступать в арбитражном суде по должности руководители организаций, действующие в пределах полномочий, предусмотренных федеральным законом, иным нор­мативным правовым актом, учредительными документами, или лица, состоящие в штате указанных организаций, либо адвокаты.

Данное законоположение во взаимосвязи с пунктом 4 статьи 2 Федерального закона от 31 мая 2002 года «Об адвокатской деятель­ности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которому представителями организаций, органов государственной власти, органов местного самоуправления в гражданском и административном судопроизводстве, судопроизводстве по делам об административных правонарушениях могут выступать только адвокаты, за исключением случаев, когда эти функции выполняют работники, состоящие в штате указанных организаций, органов государственной власти и органов местного самоуправления, если иное не установлено федеральным законом, позволяет арбитражным судам отказывать в допуске к участию в арбитражном процессе в качестве представителя организации выбранного ею лица, если такое лицо не относится к числу адвокатов или не состоит в штате этой организации.

Конституционность части 5 статьи 59 АПК Российской Феде рации оспаривается в порядке статьи 125 (часть 2) Конституции Российской Федерации Государственным Собранием — Курултаем Республики Башкортостан и губернатором Ярославской области Как указывается в запросах, в отличие от организаций граждане м силу части 3 той же статьи Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации могут выбирать в качестве своих представителей в арбитражном суде не только адвокатов, но и иных оказывающих юридическую помощь лиц. Тем самым, по мнению заявителей, оспариваемая норма вопреки статьям 19 (части 1 и 2) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации ставит стороны в арбитражном процессе в неравное положение, а также нарушаем конституционные права частнопрактикующих юристов и сотрудников юридических фирм, не имеющих статуса адвоката, поскольку препятствует их участию в арбитражном процессе в качестве представителей организаций, что противоречит статьям 2, 8, 19, 34, 35 и 55 Конституции Российской Федерации.

В запросе Арбитражного суда Красноярского края, который при рассмотрении дела по иску налогового органа к ОАО «Красноярский завод синтетического каучука» о взыскании налоговых санкции был вынужден отказать в признании полномочий представителя ответчика по доверенности — аудитора Н.В. Карамышева, поскольку тот не являлся адвокатом и не состоял в штате завода, утверждается, что часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации противоречив

статьям 19 (части 1 и 2), 30 (часть 2), 45 (часть 2) и 48 (часть 1) Конс­титуции Российской Федерации.

Со ссылкой на часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации арбитражные суды отказали ряду организаций — ОАО «Тюменская нефтяная компания», ЗАО «Гориславцев и К°. Аудит», ЗАО «Ин­формационно-вычислительный центр» и ЗАО «Классик Компани» в признании полномочий избранных ими в качестве представителей лиц, не состоящих в их штате и не имеющих статус адвоката. Нару­шение своих конституционных прав эти организации усматривают в том, что названное законоположение лишает их — в отличие от граждан в арбитражном процессе и от всех участников граждан­ского процесса — возможности пользоваться квалифицированной юридической помощью со стороны избранных ими по своему ус­мотрению представителей, что противоречит статьям 19 (части 1 и 2), 45, 48 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Фе­дерации. Кроме того, по их мнению, оспариваемая норма не соот­ветствует статьям 1, 2, 7, 8, 15, 17, 18, 30, 34, 37, 46 и 55 Конституции Российской Федерации.

С жалобами на нарушение конституционных прав и свобод час­тью 5 статьи 59 АПК Российской Федерации в Конституционный Суд Российской Федерации обратились также ООО «Юридическая фирма «Правовой профиль», ООО «Юридическая фирма «Леке», ООО «Юридическая фирма «Север-Леке», ОАО «Холдинговая компания «Отечество», ООО «Юридическая фирма «Юрус», ООО «Гориславцев и К°. Юридические услуги», ООО «Юридичес­кая фирма «Ардашев и Партнеры», ЗАО «Управление и финансы» и ООО «Аудиторская фирма «Каббалкаудит», занимающиеся оказа­нием юридических или аудиторских услуг, а также ряд сотрудников юридических и аудиторских фирм и частнопрактикующих юристов, которым арбитражные суды со ссылкой на оспариваемую норму отказали в допуске к участию в арбитражном процессе в качестве представителей других организаций в соответствии с заключенны­ми между ними договорами.

Заявители утверждают, что часть 5 статьи 59 АПК Российской Федерации нарушает закрепленные Конституцией Российской Фе­дерации право граждан и их объединений на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 34, часть 1), право свободно распоряжаться своими способностями к труду (статья 37, часть 1) и ставит объединения адвокатов в приви­легированное положение, что не соответствует принципу правового равенства (статья 19, части 1 и 2, Конституции Российской Федера­ции), а также противоречит статьям 1, 2, 6, 7, 8, 17, 18, 30, 45, 46, 48, 55 и 123 Конституции Российской Федерации.

ООО «Юридическая фирма «Правовой профиль», граждане СВ. Киселев, Т.С. Кравцева и Э.Р. Хаснеева, оспаривая конститу­ционность примененной арбитражными судами в их делах части 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, указывают также на ее взаи­мосвязь с пунктом 4 статьи 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», который, по их мнению, как содержащий правило, аналогичное закрепленному в части 5 статьи 59 АПК Российской Федерации, также нарушает их права и свободы.

Конституционный Суд РФ постановил:

1. Признать часть 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3), в той мере, в какой она в системной связи с пунктом 4 статьи 2 Федерального закона «Об адвокатской де­ятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в действующей системе правового регулирования исключает для выбранных орга­низациями лиц, оказывающих юридическую помощь, возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей, если они не относятся к числу адвокатов или лиц, состоящих в штате этих организаций.

10. Определение КС РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-O по жалобам граждан СВ. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса РФ

В связи с расследуемым прокуратурой Западного административного округа г.Москвы уголовным делом 29 декабря 2004 г. и по­рядке, установленном ст.182 УПК РФ, на основании постановления следователя, предполагавшего, что в помещении адвокатского бюро «Адвокатская фирма «Юстина» изготовляются и хранятся поддель­ные документы, был проведен обыск на рабочих местах адвокатов, а также изъят ряд документов.

Считая, что обыск в служебном помещении, используемом для адвокатской деятельности, в силу пункта 3 ст. 8 ФЗ «Об адвокат­ской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» мог быть произведен только на основании судебного решения, адво­каты обжаловали постановление следователя в Дорогомиловский районный суд города Москвы, который, однако, не усмотрел в действиях следователя нарушений норм УПК РФ и оставил жа­лобу без удовлетворения. Постановление суда первой инстанции было отменено кассационной инстанцией — Судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда в связи с нена­длежаще проведенной проверкой приведенных в жалобе доводов о необходимости применения пункта 3 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», и материал направлен на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе су­дей. При новом рассмотрении дела Дорогомиловский районный суд города Москвы, сославшись на то, что следственные действия производились в связи с уголовным делом, возбужденным не в отношении адвокатов, вторично оставил жалобу без удовлетво­рения.

Конституционный Суд РФ определил:

1. Положения ст.ст. 7, 29 и 182 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании, вытекающем из сохраняющих свою силу решений КС РФ, и в системном единстве с положениями пункта 3 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.

В силу ст. 6 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Феде­рации» выявленный в настоящем Определении конституционно-правовой смысл положений ст.ст. 7, 29 и 182 УПК РФ является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Составлено Управлением по адвокатуре и

адвокатской деятельности Федеральной

палаты адвокатов

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Конституционного Суда Российской Федерации

от 2 марта 2006 г. № 54-O

ПО ЖАЛОБЕ ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ «АУДИТОРСКАЯ ФИРМА «АРИСТАЛЮКС» НА НАРУШЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ПОЛОЖЕНИЯМИ СТАТЕЙ 7, 75 И 183 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, ГА. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, СМ. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, А.О. Красавчиковой, СП. Мав-рина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, Б.С Эбзеева, В.Г. Ярославцева, заслушав в пленарном заседании заключение судьи А.Л. Ко­нонова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение жалобы ООО «Аудитор­ская фирма «АристаЛюКС», установил:

1. В жалобе ООО «Аудиторская фирма «АристаЛюКС» ос­паривается конституционность находящихся в нормативном единстве положений статьи 7 «Законность при производстве уголовного дела» и статьи 75 «Недопустимые доказательства» УПК Российской Федерации, предусматривающих, что нарушение норм данного Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет признание полученных доказательств недопустимыми, а также части третьей статьи 183 «Основания и порядок проведе­ния выемки» УПК Российской Федерации, согласно которой вы­емка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, производится с санкции прокурора.

Как следует из представленных материалов, 10 июля 2004 года на основании постановления следователя прокуратуры города Москвы в рамках расследования уголовного дела, возбужден­ного по факту преднамеренного банкротства государственного унитарного предприятия «Главное агентство воздушных сооб­щений гражданской авиации», была произведена выемка сервера ООО «Аудиторская фирма «АристаЛюКС», который содержал сведения об операциях этого агентства и иных аудируемых фирмой лиц. Суд общей юрисдикции отказал в удовлетворении жалобы заявителя на действия сотрудников прокуратуры, а его кассационная и надзорные жалобы на соответствующее решение суда отклонены.

По мнению заявителя, оспариваемые им нормы противоречат статьям 8, 23, 24, 34 и 35 Конституции Российской Федерации, поскольку допускают — в силу приоритета Уголовно-процессу­ального кодекса Российской Федерации перед другими законами, в том числе перед Федеральным законом «Об аудиторской де­ятельности», — возможность выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федераль­ным законом тайну, в частности аудиторскую, с санкции про­курора, без судебного решения, и нарушают тем самым право каждого на свободное использование своего имущества а,ая предпринимательской и иной не запрещенной законом экономи­ческой деятельности, реализация которого возможна лишь при гарантированности свободы экономической деятельности как одной из основ конституционного строя Российской Федерации, а также право каждого на тайну переписки, телефонных перегово­ров, почтовых и телеграфных сообщений, ограничение которого допускается только на основании судебного решения.

2. Конституционный Суд Российской Федерации уже указывал на необходимость принятия судебных решений о производстве обыска и выемки предметов и документов, содержащих ин­формацию, конфиденциальность которой гарантируется зако­ном. В определениях от 19 января 2005 года № 10-О по жалобе ОАО «Универсальный коммерческий банк «Эра» на нарушение конституционных прав и свобод частями второй и четвертой статьи 182 УПК Российской Федерации и от 8 ноября 2005 года № 439-O по жалобе граждан СВ. Бородина, В.Н. Буробина и дру­гих на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 УПК Российской Федерации применительно к вопросу о производстве обыска и выемки в кредитных организациях и ад­вокатских образованиях он сформулировал правовую позицию, в силу которой выемка документов, содержащих охраняемую законом информацию, в рамках проводимых в ходе уголовного судопроизводства следственных действий допустима только на основании судебного решения и только если информация имеет непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного уголовного дела; выемка не должна приводить к получению свод­ной информации обо всех клиентах организации; вынося поста­новление о возбуждении перед судом ходатайства о производстве выемки или обыска с целью изъятия тех или иных предметов или документов, следователь не вправе запрашивать информацию, ко­торая не связана с необходимостью установления обстоятельств, значимых для расследования по конкретному уголовному делу.

В обоснование своей позиции о неконституционности части третьей статьи 183 УПК Российской Федерации ООО «Ауди­торская фирма АристаЛюКС» ссылается на пункт 4 статьи 8

Федерального закона от 7 августа 2001 года «Об аудиторской деятельности», допускающий предоставление документов, содер­жащих сведения об операциях аудируемых лиц и лиц, с которыми аудиторской фирмой или индивидуальным аудитором заключен договор оказания сопутствующих аудиту услуг, уполномоченным лицам или органам государственной власти Российской Феде­рации в случаях, предусмотренных законодательными актами Российской Федерации об их деятельности, исключительно по решению суда.

Между тем часть третья статьи 183 УПК Российской Феде­рации подлежит применению в подобных делах именно в сис­темном единстве с положениями статьи 8 Федерального закона «Об аудиторской деятельности», закрепляющей дополнитель­ные гарантии аудиторской тайны. Сама же норма части третьей статьи 183 УПК Российской Федерации не содержит каких-либо положений, которые могли бы быть расценены как нарушающие конституционные права заявителя, поскольку установленное ею правило о выемке предметов и документов, содержащих госу­дарственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, с санкции прокурора не исключает вынесение судебного решения о производстве — в рамках проводимых в ходе уголовного су­допроизводства следственных действий — выемки предметов и документов, содержащих аудиторскую тайну. Иное истолкование указанных законоположений в правоприменительной практике приводило бы к коллизии конституционно-значимых целей, кото­рые преследовал законодатель при их принятии.

3. Статья 7 УПК Российской Федерации, послужившая, по мнению ООО «Аудиторская фирма «АристаЛюКС», основанием к отказу следственных органов и судов применить пункт 4 статьи 8 Федерального закона «Об аудиторской деятельности» в деле с его участием и в совокупности с положениями статей 75 и 183 УПК Российской Федерации позволившая произвести выемку в помещении аудиторской фирмы без судебного решения, ранее была предметом рассмотрения Конституционного Суда Россий­ской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государс­твенной Думы. В Постановлении от 29 июня 2004 года № 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК Российской Федерации Конститу­ционный Суд Российской Федерации признал, что федеральный законодатель, кодифицируя нормы, регулирующие производство по уголовным делам, вправе установить приоритет Уголовно-про­цессуального кодекса Российской Федерации перед иными феде­ральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений; в случае коллизии законов закрепленный положени­ями статьи 7 УПК Российской Федерации приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации действует при условии, что речь идет о правовом регулировании именно уголов­но-процессуальных отношений, поскольку уголовное судопроиз­водство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации, и установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, по общему правилу, — согласно са­мой сути и природе уголовно-процессуального закона — должно быть согласовано с Уголовно-процессуальным кодексом Россий­ской Федерации.

Конституционный Суд Российской Федерации также подчер­кнул, что приоритет Уголовно-процессуального кодекса Рос­сийской Федерации перед другими федеральными законами не является безусловным, поскольку он может быть ограничен как установленной Конституцией Российской Федерации (статья 76, часть 3) иерархией федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов (к числу последних относится и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации), так и правилами о том, что в случае коллизии между различными за­конами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен ААя регулирования соответствующих отношений. О безуслов­ном приоритете его норм не может идти речь и в случаях, когда в иных помимо Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства, законодательных актах устанавливаются те или иные дополнительные гарантии прав и свобод.

На необходимость учета особенностей предмета правового ре­гулирования конкретных законодательных актов при разрешении возникающих при их применении коллизий с другими законами, в частности на приоритет норм, гарантирующих конституционные права и свободы, Конституционный Суд Российской Федерации указывал также в Постановлениях от 27 марта 1996 года № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Рос­сийской Федерации «О государственной тайне», от 27 февраля 2003 года № 1-П по делу о проверке конституционности положе­ния части первой статьи 130 УИК Российской Федерации и от 23 апреля 2004 года № 9-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федеральных законов «О федеральном бюджете на 2002 год», «О федеральном бюджете на 2003 год», «О федеральном бюджете на 2004 год» и приложений к ним.

Таким образом, положения статьи 7 УПК Российской Федера­ции — по их конституционно-правовому смыслу, выявленному Конституционным Судом Российской Федерации в Постановле­нии от 29 июня 2004 года № 13-П, — не исключают необходимость обеспечения в ходе производства следственных действий по уго­ловному делу гарантий прав и свобод участников этих действий, закрепленных не в уголовно-процессуальном, а в ином законе, а потому, вопреки утверждению ООО «Аудиторская фирма «Арис-таАюКС», не могут рассматриваться как нарушающие его консти­туционные права и свободы.

Соответственно, отсутствуют основания и /^ая признания по­ложений статей 7, 75 и 183 УПК Российской Федерации противо­речащими Конституции Российской Федерации в связи с тем, что они относят к числу недопустимых лишь доказательства, полу­ченные с нарушением требований уголовно-процессуального за­кона. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не исключает необходимость соблюдения судом, прокурором, следо­вателем, органом дознания или дознавателем при производстве по уголовному делу предписаний иных законов, не противоре­чащих данному Кодексу, в том числе касающихся доказательств.

Следовательно, несоблюдение таких предписаний, подлежащих применению при выявлении, собирании и закреплении дока­зательств, также влечет в соответствующих случаях признание доказательств недопустимыми, не имеющими юридической силы и не подлежащими использованию при разрешении уголовного дела.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 2 и 3 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конс­титуционного закона «О Конституционном Суде Российской Фе­дерации», Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Взаимосвязанные положения статей 7, 75 и части третьей статьи 183 УПК Российской Федерации — в их конституцион­но-правовом истолковании, вытекающем из ранее принятых и сохраняющих свою силу решений Конституционного Суда Рос­сийской Федерации, и в нормативном единстве с пунктом 4 ста­тьи 8 Федерального закона «Об аудиторской деятельности» — не предполагают возможность осуществления выемки предметов и документов, содержащих аудиторскую тайну, в рамках произво­димых следственных действий по уголовному делу без принятия об этом специального судебного решения.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона «О Кон­ституционном Суде Российской Федерации» конституционно-пра­вовой смысл указанных законоположений, выявленный в настоя­щем Определении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

2. Признать жалобу общества с ограниченной ответствен­ностью «Аудиторская фирма «АристаЛюКС» не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку ^,ая разрешения поставленно­го заявителем вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конститу­ционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постановления.

3. Определение Конституционного Суда Российской Федера­ции по данной жалобе окончательно и обжалованию не подле­жит.

4. Настоящее Определение подлежит опубликованию в «Соб­рании законодательства Российской Федерации» и «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. ЗОРЬКИН

Судья-секретарь Конституционного Суда Российской Федерации

ЮМ. ДАНИЛОВ

РЕШЕНИЕ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 2 марта 2006 г. № ГКПИ06-54

Именем Российской Федерации

Верховный Суд Российской Федерации в составе:

судьи Верховного Суда

Российской Федерации Зайцева В.Ю.,

при секретаре Лариной М.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по заявлению X. о признании частично не действующим пункта 83 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Министерства юстиции Российской Фе­дерации от 3 ноября 2005 г. № 205,

установил:

пунктом 83 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. № 205 и согласованных с Генеральной прокуратурой Российской Федерации (далее — Прави­ла), предусмотрено, что ^^ получения юридической помощи осуж­денным по их заявлениям предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи. По заявлению осужденного свидания предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания. В число свиданий, установ­ленных законодательством, такие свидания не засчитываются, их количество не ограничивается, проводятся они продолжительностью до 4 часов в нерабочее для осужденных время и лишь в часы от подъема до отбоя.

X., отбывающий наказание по приговору суда в виде лишения свободы, обратился в Верховный Суд Российской Федерации с заявлением об оспаривании приведенного пункта Правил в части предоставления свиданий с адвокатами в нерабочее для осужден­ных время.

В заявлении указано, что на основании оспариваемой нормы ад­министрация исправительного учреждения неоднократно отказы­вала адвокатам заявителя в свидании с ним до окончания рабочего дня, то есть до 18 часов.

Пункт 83 Правил в оспариваемой части нарушает права заяви­теля на получение квалифицированной юридической помощи, на пересмотр приговора вышестоящим судом, на обращение в межго­сударственные органы по защите прав и свобод человека и противо­речит российскому и международному законодательству.

В судебном заседании представитель заявителя адвокат Шмидт Ю.М. поддержал доводы заявления X. и пояснил, что оспа­риваемая норма Правил не соответствует статьям 2, 15, 18, 46, 47, 48, 50 и 55 Конституции Российской Федерации, Постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации и статьям 89, 103, 104 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.

Представитель Министерства юстиции Российской Федерации Сайкин СВ. и представитель Генеральной прокуратуры Российской Федерации Акимов С.К. требование заявителя не признали, ссыла­ясь на то, что Правила в оспариваемой части соответствуют требо­ваниям действующего законодательства Российской Федерации и не противоречат нормам международного права.

Сайкин СВ. пояснил суду, что в силу части 1 статьи 103 Уголов­но-исполнительного кодекса Российской Федерации каждый осуж­денный к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений. К ра­бочему времени относится время, в течение которого работник в со­ответствии с правилами внутреннего трудового распорядка органи­зации и условиями трудового договора должен исполнять трудовые обязанности. Продолжительность рабочего времени осужденных к

лишению свободы устанавливается в соответствии с трудовым зако­нодательством Российской Федерации. Согласно части 6 статьи 103 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации отказ от работы или прекращение работы являются злостным нарушением порядка отбывания наказания. В связи с этим Министерство юсти­ции Российской Федерации правомерно закрепило в оспариваемых Правилах норму о том, что свидания осужденных с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помо­щи, проводятся в нерабочее для осужденных время.

Акимов СК, ссылался на то, что пункт 83 Правил не ограничива­ет право осужденного на получение юридической помощи, а лишь конкретизирует норму, закрепленную в части 4 статьи 89 Уголов­но-исполнительного кодекса Российской Федерации, устанавливая порядок ее реализации. Предусмотренные законом обязанности, а также права, свободы и законные интересы осужденных, со­ставляющие их специальный правовой статус, имеют одинаковую юридическую силу и реализуются не по принципу превалирования одного над другим, а в сочетании. Реализация права осужденных на получение квалифицированной юридической помощи не может происходить в ущерб исполнения ими обязанности трудиться.

Заслушав объяснения представителей лиц, участвующих в деле, и изучив материалы дела, суд находит заявление X. подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

В силу статьи 48 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридичес­кой помощи (часть 1), а каждому задержанному, заключенному под стражу, обвиняемому в совершении преступления, — право поль­зоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения (часть 2).

Согласно части 3 статьи 50 Конституции Российской Федерации каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном феде­ральным законом, а также право просить о помиловании или смяг­чении наказания.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 25 октяб­ря 2001 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности поло­жений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», в связи с жалобами граждан А.П. Голомидова, В.Г. Кислицина и И.В. Москвичева», федеральный законо­датель при регулировании права на помощь адвоката (защитника), относящегося к основным правам и свободам человека и гражда­нина, обязан установить в уголовно-процессуальном законе все важнейшие элементы данного права, включая условия и порядок его реализации, в частности условия и порядок предоставления ад­вокату свиданий с обвиняемым (подозреваемым), поскольку такое регулирование непосредственно затрагивает само существо уго­ловно-процессуальных отношений, в том числе в части реализации функции защиты обвиняемым и его адвокатом, а также поскольку оно связано с установлением пределов осуществления данного пра­ва, т.е. возможными его ограничениями, и нахождением разумного баланса различных конституционно защищаемых ценностей, кон­курирующих прав и законных интересов.

В данном Постановлении Конституционный Суд Российской Фе­дерации также отметил, что порядок проведения свиданий подозре­ваемых и обвиняемых с адвокатом, участвующим в деле в качестве защитника, устанавливаемый нормативными актами Министерства юстиции Российской Федерации, иных министерств и ведомств, вышеназванным требованиям не удовлетворяет, поскольку позво­ляет осуществлять регулирование (и, следовательно, создает воз­можность ограничения) ведомственными нормативными актами существенных элементов конституционного права пользоваться помощью адвоката (защитника).

Исходя из того, что Конституция Российской Федерации опре­деляет начальный, но не конечный момент осуществления обвиня­емым права на помощь адвоката (защитника), в Постановлении от 26 декабря 2003 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений частей первой и второй статьи 118 Уголовно- исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой Шенгелая Зазы Ревазовича» Конституционный Суд Российской Федерации указал, что данное право должно обеспечиваться ему на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при производстве в надзорной инстанции, а также при исполнении приговора. Само по себе осуждение лица за совершенное преступление и даже на­значение ему в качестве наказания лишения свободы не могут при­знаваться достаточным основанием для ограничения его в праве на защиту своих прав и законных интересов путем обжалования приго­вора и других решений по уголовному делу, заявления ходатайств о смягчении назначенного по приговору суда наказания, возражения против представления администрации учреждения, исполняющего наказание, об изменении назначенного судом наказания на более тяжкое или об изменении режима отбывания наказания.

С учетом особенностей статуса осужденного право на квали­фицированную юридическую помощь гарантируется ему не только для обеспечения возможности отстаивать свои интересы в рамках уголовного процесса, но и для защиты от ущемляющих его права и законные интересы действий и решений органов и учреждений, исполняющих наказание. То обстоятельство, что осужденный, отбывающий наказание в виде лишения свободы, находится в под­чиненном, зависимом от администрации исполняющего наказание учреждения положении и ограничен в правомочиях лично защи­щать свои права и законные интересы, предопределяет особую зна­чимость безотлагательного обеспечения ему права пригласить для оказания юридической помощи адвоката (защитника) и реальной возможности воспользоваться ею.

Право на получение осужденным юридической помощи гаранти­руется и Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федера­ции (далее — Кодекс).

Согласно части 8 статьи 12 Кодекса для получения юридической помощи осужденные могут пользоваться услугами адвокатов, а так­же иных лиц, имеющих право на оказание такой помощи.

В соответствии с частью 4 статьи 89 Кодекса для получения юридической помощи осужденным предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, без ограничения их числа продолжительностью до четырех часов. По заявлению осужденного свидания с адвокатом предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания.

Из содержания приведенной нормы Кодекса следует, что, рег­ламентируя важнейшие элементы права осужденных на получение юридической помощи, федеральный законодатель не установил ограничений на свидания осужденных с адвокатами в рабочее для осужденных время, а ограничил лишь их продолжительность (до четырех часов).

Между тем последнее предложение оспариваемого пункта 83 Правил в нарушение части 4 статьи 89 Кодекса закрепляет предпи­сание о предоставлении осужденным свиданий с адвокатами лишь в нерабочее для осужденных время.

Тем самым нарушается право осужденного на получение юри­дической помощи, существенные элементы которого установлены федеральным законом.

Право каждого задержанного или находящегося в заключении лица связываться и консультироваться с адвокатом провозглашено и в утвержденном Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 года Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, предусматривающем предоставление необходимых для этого времени и условий.

Согласно пункту 3 принципа 18 указанного Свода принципов право задержанного или находящегося в заключении лица на его посещение адвокатом, на консультации и на связь с ним, без про­медления или цензуры и в условиях полной конфиденциальности, не может быть временно отменено или ограничено, кроме исклю­чительных обстоятельств, которые определяются законом или ус­тановленными в соответствии с законом правилами, когда, по мне­нию судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка.

В соответствии со статьей 85 Кодекса право осужденных на полу­чение юридической помощи может быть приостановлено в период действия режима особых условий в исправительном учреждении, который может вводиться в случаях стихийного бедствия, введения в районе расположения исправительного учреждения чрезвычайно­го, особого или военного положения, при массовых беспорядках, а также при групповых неповиновениях осужденных в исправитель­ном учреждении.

Оспариваемое предписание Правил о предоставлении осуж­денным свиданий с адвокатами лишь в нерабочее для осужденных время не соответствует вышеприведенной норме международного права, поскольку ограничивает право находящегося в заключении лица на его посещение адвокатом без промедления при отсутствии режима особых условий в исправительном учреждении.

Праву осужденного на получение без промедления юридической помощи корреспондирует и закрепленное в подпункте 5 пункта 3 статьи 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» полномочие адвоката беспре­пятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность (в том числе в период его содержания под стражей).

С учетом вышеизложенного доводы представителей заинте­ресованных лиц о соответствии действующему законодательству оспариваемого предписания Правил не могут быть признаны обос­нованными.

Согласно части 2 статьи 253 ГПК РФ установив, что оспари­ваемый нормативный правовой акт или его часть противоречит федеральному закону либо другому нормативному правовому акту, имеющим большую юридическую силу, суд признает нормативный правовой акт недействующим полностью или в части со дня его принятия или иного указанного судом времени.

Руководствуясь статьями 194 — 199, 253 Гражданского процессу­ального кодекса Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации

решил:

заявление X. удовлетворить.

Признать недействующим пункт 83 Правил внутреннего рас­порядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом

Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. № 205, в части слов «в нерабочее &ая осужденных время».

Решение может быть обжаловано в Кассационную коллегию Вер­ховного Суда Российской Федерации в течение десяти дней со дня принятия решения судом в окончательной форме.

Судья Верховного Суда

Российской Федерации

ЯЮ. ЗАЙЦЕВ

РЕШЕНИЕ

Именем Российской Федерации

1 августа 2006 г. Самарский районный суд г. Самары в составе председательствующего Косматинской А.Ю., при секретаре Се-мочкиной Д.В.,

рассмотрев в открытом судебное заседании гражданское дело по иску Тарасенко Василия Георгиевичи, Стародубцева Алексея Юрьевича, Алексашиной Галины Юрьевны к Негосударственной некоммерческой организации «Федеральная палата адвокатов Российской Федерации», Негосударственной некоммерческой организации «Палат адвокатов Самарской области» о призна­нии незаконным, недействительным и не подлежащим приме­нению п. 2 решения Совета Федеральной палаты адвокатов РФ от 25.06.04 г. (протокол №7) и Положения о порядке повышения профессиональной квалификации адвокатов ПАСО (в части) ут­верждения решением Совета ПДСО №12-18/СП от 30.09.04 г. (в ред. от 28.04.05 г.),

УСТАНОВИЛ:

Тарасенко В.Г., Стародубцев А.Ю., Алексашина Г.Ю. обрати­лись в суд к Негосударственной некоммерческой организации «Федеральная палата адвокатов Российской Федерации», Него­сударственной некоммерческой организации «Палата адвокатов Самарской области» о признании незаконным, недействительным и не подлежащим применению п. 2 решения Совета Федеральной палаты адвокатов РФ от 25.06.04 г. (протокол 427) и Положения о порядке повышения профессиональной квалификации адвокатов ПАСО (в части) утверждения решением Совета ПАСО №12-18/ СП от 30.09.04 г. (в ред. от 28.04,05 г.), указывая, что 25.06.04 г. было утверждено решение Совета ФПА РФ (протокол №7), п. 2 которого содержит следующее: «Считать необходимым для всех адвокатов обязательно платное и регулярное не реже одного раза в пять лет повышение квалификации, удостоверяемое в установ­ленном порядке учреждением высшего профессионального и пос­левузовского профессионального образования». Истцы полагают,

что в оспариваемом пункте Совет ПАСО явно вышел за пределы своей компетенции, в связи с чем указанный пункт не может быть рассмотрен как источник права, не имеет преюдициального зна­чения и не является обязательным к исполнению, в соответствии с чем подлежит признанию недействительным, незаконным и не подлежащим применению с момента его принятия. Превышение компетенции Совета ФПА РФ выразилось в том, что хотя Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Феде­рации» обязывает постоянно совершенствовать свои знания и повышать свою квалификацию, тем не менее статья, предусматри­вающая указанное, носит декларативный характер, не определяет ни форму такого «совершенствования» и «повышения квалифи­кации», ни их периодичность, платность или безвозмездность. Подп. 3 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не исключает возможность самообра­зования, самосовершенствования.

Решением Совета ПАСО №12-18/СГТ от 30.09.04 г. утвердил Положение о повышении профессиональной квалификации ад­вокатов Палаты адвокатов Самарской области. Указанное Поло­жение истцы также считают незаконным в той части, в какой оно касается навязывания образовательных услуг, а также наделения исполнительного органа ПАСО полномочиями, которыми он по закону не обладает. А именно, учет результатов повышения квалификации, контроль за организацией повышения квалифи­кации адвокатов со стороны ПАСО и ФПА РФ и др. Пунктом 10 Положения предусматривается дисциплинарная ответственность за уклонение адвоката от повышения квалификации, отсутствие удостоверения о повышении квалификации. Повышение квали­фикации носит возмездный характер, направлено на принуди­тельное заключение соглашения о дополнительном образовании, что также, по мнению истцов, незаконно. Кроме того, основой для любого вида обучения являются образовательные программы (программы обучения), и в соответствии с Законом РФ «Об обра­зовании» основой для любой программы обучения являются го­сударственные образовательные стандарты. На настоящее время никаких государственных образовательных стандартов в области

дополнительного образования работников адвокатуры не разра­ботано и федеральными органами исполнительной власти не ут­верждено. С учетом изложенного истцы просили удовлетворить свои требования.

В судебном заседании Стародубцев А.Ю., Алексашина Г.Ю., действующие также по доверенности от Тарасенко В.Г., требова­ния поддержали по основаниям, изложенным в иске. Кроме того, суду пояснили, что стоимость повышения квалификации стоит более трех тысяч. Уровень подготовленности адвоката должен определять клиент. Адвокат сам может заниматься самообразо­ванием в библиотеке, используя специальную литературу, сеть Интернет.

Президент Федеральной палаты адвокатов Российской Феде­рации в судебное заседание не явился, просил рассмотреть дело в его отсутствие, в своем отзыве указал, что с исковыми требо­ваниями не согласен по следующим основаниям. Действующее законодательство обязывает ФПА обеспечивать высокий уровень оказываемой адвокатом юридической помощи. Палата должна содействовать повышению профессионального уровня адвокатов, разрабатывать единую методику профессиональной подготовки, переподготовки адвокатов и стажеров адвокатов. При принятии решения от 25.06.04 г. Совет ФПА руководствовался прежде всего законодательством и сложившейся практикой организации по­вышения квалификации специалистов в Российской Федерации. В указанном решении Совета определены основные принципы и направления профессиональной подготовки и переподготовки адвокатов, обязательность обучения и переподготовки их про­хождения, осуществление обучения в определенных формах и др. Обязанность адвоката повышать уровень своего профессиональ­ного мастерства, в том числе и в теоретическом плане, является не рекомендацией или неким пожеланием, а предполагает ее ре­альное исполнение, а определение форм и методов выполнения данной обязанности является прерогативой адвокатских палат. Поскольку федеральный закон устанавливает независимость адвокатуры от государства во всех отношениях, в том числе фи­нансовом, за исключением оплаты труда адвокатов при оказании юридической помощи бесплатно в случаях, предусмотренных законом, вся деятельность адвокатской палаты по реализации возложенных на нее задач и предоставленных полномочий осу­ществляется на основе самофинансирования, за счет отчислений адвокатов.

Представитель Палаты адвокатов Самарской области Акимина Е.Ю., действующая на основании доверенности, возражала против удовлетворения заявленных истцами требований, пола­гая их не основанными на законе, суду пояснила, что истцами не указано, какие конкретно права или законные интересы их были нарушены, а также в чем было выражено нарушение их права либо угроза нарушения. ФЗ «об адвокатской деятельности и адвокату­ре в Российской Федерации» уполномочивает исполнительный орган адвокатской палаты субъекта РФ содействовать выполне­нию адвокатами одной из основных обязанностей — постоянно совершенствовать свои знания и повышать квалификацию, прямо указал в законе один из способов такого содействия, как органи­зация профессионального обучения по программам повышения квалификации адвокатов. Палатой адвокатов Самарской области во исполнение Положения о порядке повышения профессио­нальной квалификации адвокатов Палаты адвокатов Самарской области проведено 14 научно-практических конференций и се­минарских занятий. При этом /^ая адвокатов разрабатывались и направлялись и адвокатские формирования предварительные планы и условия проведения семинаров и конференций, при этом периодичность и форма обучения определялись адвокатами самостоятельно. Обязанностью Совета ПАСО является органи­зация процесса профессионального обучения и предполагает вы­работку определенных принципов, систем оценок, форм, порядка, периодичность текущего и итогового контроля, а также учет ре­зультатов. Поскольку одной из обязанностей адвоката является совершенствование своих знаний и повышение квалификации, уклонение от обязанности влечет возможность возбуждения дис­циплинарного производства.

Выслушав стороны, изучив материалы гражданского дела, суд пришел к следующим выводам.

В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятель­ности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан постоянно совершенствовать свои знания и повышать свою ква­лификацию.

Постоянное совершенство своих знаний и повышение квали­фикации является статусной обязанностью адвоката, призванной обеспечить обновление теоретических и практических знаний специалистов в связи с повышением требований к уровню ква­лификации и необходимостью освоения современных методов решения профессиональных задач.

Подпункт 8 п. 3 ст. 31 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адво­катуре в Российской Федерации» возлагает на совет адвокатской палаты оказывать содействие повышению профессионального уровня адвокатов, в том числе утверждение программ повышения квалификации адвокатов и обучение стажеров, организации про­фессионального обучения по данным программам. Во исполнение указанных требований Закона Совет ПАСО с учетом постанов­ления Правительства РФ «Об утверждении Типового положения об образовательном учреждении дополнительного образования (повышения квалификации) специалистов» разработал оспарива­емое Положение.

При этом суд не усматривает в указанном Положении пунктов, нарушающих права и законные интересы истцов.

Организация процесса профессионального обучения предпо­лагает выработку определенных принципов, систем оценок, форм, порядка и периодичности текущего и итогового контроля, а также учета результатов.

Адвокатам на выбор предлагается список семинаров и научно-практических конференций с участием специалистов из разных областей права, явка на указанные семинары является добро­вольной. Доводы истцов о принуждении адвокатов проходить повышение квалификации являются надуманными. При этом не исключается возможность самообразования и самосовершен­ствования.

Истцами также оспаривается пункт 10 обжалуемого Положе­ния, который предусматривает, что при уклонении адвоката от повышения квалификации, отсутствии удостоверения о повышении квалификации Совет ПАСО по представлению вице-президента вправе возбудить дисциплинарное производство по факту нару­шения адвокатом требований ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Указанный пункт также не может нарушать права истцов, пос­кольку уклонение адвоката от прямой обязанности, предусмот­ренной ст. 7 ч. 1 п. 3, ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвока­туре в Российской Федерации» — совершенствовать свои знания и повышение квалификации, влечет за собой ответственность, что прямо отражено в ч. 2 вышеназванной статьи.

Что касается доводов истцов о платности повышения квали­фикации, то в соответствии со ст. 3 ФЗ «Об адвокатской деятель­ности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатура явля­ется профессиональным сообществом адвокатов и как институт гражданского общества не входит в систему органов государс­твенной власти и органов местного самоуправления, действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципов равноправия адвокатов. Вся деятельность адвокатской палаты по реализации возложенных на нее задач и представленных полномочий осуществляется на осно­ве самофинансирования, за счет отчислений адвокатов.

Согласно п. 7 ст. 25 указанного Закона, адвокат за счет своего вознаграждения несет иные расходы, связанные с осуществлени­ем адвокатской деятельности, в том числе и по возмещению за­трат палаты по профессиональному обучению и переподготовке.

С учетом изложенного суд полагает, требования истов не под­лежащими удовлетворению.

Руководствуясь ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокату­ре в Российской Федерации», ст. ст. 194—199 ГПК РФ, суд

РЕШИЛ:

Исковые требования Тарасенко Василия Георгиевича, Ста­родубцева Алексея Юрьевича, Алексашиной Галины Юрьевны к Негосударственной некоммерческой организации «Федеральная палата адвокатов Российской Федерации», Негосударственной некоммерческой организации «Палата адвокатов Самарской области» о признания незаконным, недействительным и не под­лежащим применению п. 2 решения Совета Федеральной палаты адвокатов РФ от 25.06.04 г. (протокол № 7) и Положения о по­рядке повышения профессиональной квалификации адвокатов ПАСО (в части) утверждения решением Совета ПАСО №12 18/СП от 30.09.04 г. (в ред. от 25.04.03 г.) оставить без удовлетворения.

Решение может быть обжаловано в Самарский областной суд через Самарский районный суд г. Самары в течение 10 дней.

Председательствующий: Косматинская А.Ю.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Судья Косматинская А.Ю. Дело № 05-4060

18 сентября 2006 года судебная коллегия по гражданским делам Самарского областного суда в составе:

председательствующего Рощиной Т.З.

судей Пинчук СВ., Книстяпиной Н.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по кассацион­ной жалобе Алексашиной Галины Юрьевны, Стародубцева Алексея Юрье­вича на решение Самарского районного суда г. Самары от 1 августа 2006 г., которым постановлено:

«Исковые требования Тарасенко Василия Георгиевича, Старо­дубцева Алексея Юрьевича, Алексашиной Галины Юрьевны к Не­государственной некоммерческой организации «Палата адвокатов Самарской области» о признании незаконным, недействительным и не подлежащим применению п. 2 решения Совета Федеральной палаты адвокатов РФ от 25.06.04 г. (протокол № 7) и Положения о порядке повышения профессиональной квалификации адвокатов ПАСО (в части) утверждения решения Советом ПАСО № 12-18/СП от 30.09.04 г. ( в ред. от 28.04.05 г.) оставить без удовлетворения».

Заслушав доклад судьи Самарского областного суда Рощиной Т.З., возражения на доводы частной жалобы представителя ПАСО Акининой Е.Ю., на основании доверенности, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Алексашина Г.Ю., Стародубцев А.Ю. и Тарасенко В.Г. обратились в суд с иском к Федеральной палате адвокатов Российской Федера­ции и Палате адвокатов Самарской области (ПАСО) о признании незаконными, недействительными и не подлежащими применению пункта 2 решения Совета Федеральной палаты адвокатов Россий­ской Федерации от 25.06.2004 г. (протокол № 7) и Положения о порядке повышения профессиональной квалификации адвокатов ПАСО (в части), как принятые с превышением компетенции, нару­шающие права адвокатов.

Судом постановлено указанное выше решение.

В кассационной жалобе Тарасенко В.Г, Алексашина Г.Ю. и Ста­родубцев А.Ю. просят решение суда отменить, считают его незакон­ным и необоснованным.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жа­лобы, судебная коллегия не находит оснований к отмене решения суда.

Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адво­катуре в Российской Федерации» предусмотрено, что постоянное совершенствование знаний и повышение квалификации является обязанностью адвоката.

Согласно подп. 8 п. 3 ст. 31 названного Закона совет адвокатской палаты содействует повышению профессионального уровня адвока­тов, в том числе утверждает программы повышения квалификации адвокатов, организует профессиональное обучение по данным про­граммам.

Из материалов дела видно, что пунктом 2 решения Совета Фе­деральной палаты адвокатов принято считать необходимым для всех адвокатов обязательное, платное и регулярное, не реже одного раза в пять лет, повышение квалификации, удостоверяемое в уста­новленном порядке учреждением высшего профессионального и послевузовского профессионального образования.

Решением № 12-18/СП от 30.09.2004 г. Совет ПАСО утвердил По­ложение о порядке повышения профессиональной квалификации адвокатов Палаты адвокатов Самарской области.

Суд пришел к правильному выводу о том, что решение Совета ФПА в части признания необходимым для всех адвокатов обяза­тельного, платного, регулярного повышения квалификации приня­то Советом в пределах его компетенции, не противоречит ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Уставу ФПА, не нарушает права и законные интересы истцов.

Суд правильно признал несостоятельным довод истцов о том, что адвокаты не обязаны нести расходы по своему профессиональному обучению и переподготовке за счет получаемого вознаграждения.

Положение «О порядке повышения профессиональной квали­фикации адвокатов Палаты адвокатов Самарской области (ПАСО)» принято в целях обеспечения реализации решения СФП адвокатов РФ.

Положение устанавливает порядок получения дополнительного профессионального образования адвокатами ПАСО, включая по­вышение их квалификации, профессиональную переподготовку и стажировку.

Суд пришел к правильному выводу о том, что оспариваемые пункты Положения не противоречат закону и не нарушают права и законные интересы заявителей.

При таких обстоятельствах суд обоснованно отказал Тарасенко В.Г., Стародубцеву А.Ю. и Алексашиной Г.Ю. в удовлетворении заявленных ими требований.

Доводы кассационной жалобы о том, что в решении суда от­сутствует оценка доводов истцов и ответчиков, что решение суда не соответствует нормам процессуального права, несостоятельны, поскольку постановленное решение соответствует требованиям к его содержанию, предусмотренным ст. 198 ГПК РФ.

Учитывая требования закона и установленных судом обстоя­тельств, суд правильно разрешил возникший спор, а доводы, изло­женные в кассационной жалобе, следует признать необоснованны­ми.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 361 ГПК РФ, су­дебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Самарского районного суда г. Самары от 1 августа 2006 г. оставить без изменения, а кассационную жалобу Тарасенко Василия Георгиевича, Стародубцева Алексея Юрьевича, Алексаши­ной Галины Юрьевны без удовлетворения.

Проблемы оценки качества юридических услуг

Как адвокат я выступаю субъектом рынка юридических услуг. Поэтому для меня вопрос качества — это вопрос выживания на рынке. Честно говоря, длительное время я не задумывался о том, что, собственно, есть качество предоставляемой мной услуги, ру­ководствовался интуицией. Самооценка качества моих услуг — это, прежде всего, оценка моего внутреннего состояния. Удовлетворен ли я проделанной работой или чувствую, что она была сделана не­достаточно хорошо.

На сегодняшний день я не готов сформулировать определение качества юридической услуги. Рефлексия на тему собственного по­ведения привела к мысли, что я действую по принципу «от против­ного». Есть такой научный метод — определять понятие через то, чем предмет не является. По такому принципу я и действую на прак­тике, объясняя окружающим порочность их представлений о качес­тве юридической услуги. Поскольку у любого адвоката неизбежно возникают разногласия с клиентами, постольку периодически я вынужден такие разговоры вести. По этому поводу могу поделиться некоторыми наблюдениями.

Совершенно точно, качество не равнозначно отсутствию претен­зий со стороны клиентов. Клиент зачастую не специалист в юрисп­руденции, руководствуется не разумом, а чувствами, находится под влиянием представлений, почерпнутых из кинофильмов, телевизи­онных шоу и анекдотов. За свою практику я встречался со следую­щими разновидностями необоснованных претензий по «качеству» оказанных адвокатами услуг.

Претензии к процедуре рассмотрения дел. По определению от адвоката она зависит очень мало. Случай из моей практики: клиент заинтересован в скорейшем рассмотрении районным судом дела, где он является истцом. На предварительном судебном заседании ответчик заявил ходатайство о прекращении производства по делу в суде общей юрисдикции. Мотивировал тем, что дело подведомс­твенно арбитражному суду. Суд в удовлетворении ходатайства отказал, после чего ответчик это определение обжаловал. Месяц дело «ходило» в краевой суд, где жалобу признали необоснованной, месяц — обратно в районный суд. Процесс затянулся. Никакой моей вины как адвоката в этом нет. Тем не менее клиент регулярно выра­жает недовольство «затягиванием» процесса.

Претензии к поведению судей и иных представителей правоох­ранительных органов. Ситуация: клиентка обратилась с делом, по которому исковое заявление о разделе нажитого в браке имущес­тва уже находилось в суде. Она, однако, хотела сменить адвоката. Претензии к адвокату, ведущему дело, сводились к тому, что судья вынесла определение о наложении ареста на спорную квартиру спустя две недели после подачи искового заявления. А не в день его принятия, как это должно быть по закону. За это время бывший супруг сумел квартиру перепродать. Несмотря на мои разъяснения относительно «невиновности» адвоката в сложившейся ситуации, клиентка в итоге отказалась от его услуг.

Претензии за отказ совершать юридически бессмысленные и безграмотные действия. К примеру, по одному из уголовных дел клиент заявил об отводе судье. Как водится, судья в удовлетворении подобного заявления отказал. Клиент потребовал от меня обжало­вать этот отказ в кассационном порядке. Естественно, я этого делать не стал, поскольку подача такой жалобы законом не предусмотрена и производить бессмысленную работу мне совершенно не хоте­лось.

Другой пример: клиент обвиняется в изготовлении «пиратской» аудиопродукции. Оборудование, которое использовалось ^ая ее изготовления, изъято при обыске. Раз за разом клиент требует от меня обжаловать изъятие оборудования, что я, естественно, делать отказываюсь, поскольку не вижу в этом никакого смысла. Очевид­но, что оборудование является доказательством по уголовному делу и никакой суд в данной ситуации не признает «белое» «черным» и не вернет оборудование моему клиенту.

Претензии за отказ совершать противозаконные действия. Зачастую адвоката просят сфальсифицировать документы по делу; «поработать» со свидетелем или потерпевшим, чтобы они дали ложные показания на следствии и в суде; пронести в следственный изолятор запрещенные предметы и т.п. Отказ совершить подобные, откровенно противозаконные действия у многих клиентов вызы­вает возмущение. Растиражированный в СМИ образ адвоката как ловкого и беспринципного дельца не вяжется в их глазах с таким поведением поверенного.

Как следствие, качество юридической услуги не может отож­дествляться с эффективностью действий юриста. Допускаю, что за счет фальсификации доказательств или подкупа свидетелей вполне можно добиться нужного клиенту решения суда. Однако никакого отношения к работе адвоката подобные средства не имеют. Адво­катское искусство состоит отнюдь не в том, чтобы обеспечить лю­быми средствами результат, желанный ^кя клиента. А в том, чтобы законными средствами достичь максимально возможного результа­та в сложившейся спорной ситуации.

Претензии за отказ совершать действия, выходящие за рамки юриспруденции. Например, получить копии учредительных доку­ментов из налоговой службы, заплатить государственную пошлину, написать статью в газету. В зависимости от отношений с конкрет­ным клиентом, юристу допустимо отказаться от выполнения по­добных, «секретарских» обязанностей. Отказ потакать «прихотям» клиента, естественно, вызывает его недовольство.

Претензии за отказ совершать действия, противоречащие нормам профессиональной этики. Очень часто клиенты просят заключить соглашение на ведение уголовного дела с оплатой за результат. Тогда как Кодексом профессиональной этики такое соглашение прямо запрещено. Другая распространенная просьба клиентов — затянуть процесс, попросту не являясь в суд. Мотивом при этом может служить хотя бы и элементарная неприязнь клиента к противоположной стороне. Между тем сложившаяся дисципли­нарная практика сегодня такова, что неявка адвоката в судебное заседание без уважительных причин также рассматривается как дисциплинарный проступок.

Претензии за отказ следовать советам сотрудников правоох­ранительных органов. К примеру, написать иск, решение по кото­рому будет заведомо неисполнимым. Очень часто такая ситуация возникает по делам о мошенничестве. Когда в гражданском порядке взять с ответчика нечего и вынудить его возместить ущерб может только начало уголовного преследования. Приведу такой пример. Клиентка, постоянно проживающая в США, решила совместно с жительницей г. Красноярска открыть магазин по продаже одежды. Заключили договор «о совместном сотрудничестве», после чего Клиентка передала своему «компаньону» товар примерно на 60 000 долларов. Жительница Красноярска вместо магазина по продаже одежды открыла салон по сдаче ее в прокат. Через некоторое вре­мя «ношеный» товар пришел в негодность. Выяснив ситуацию, Клиентка предложила своему «компаньону» возместить убытки. Последняя ответила, что готова вернуть испорченный товар и не более того. Только на этой стадии Клиентка пришла проконсульти­роваться со мной. Я посоветовал обратиться в милицию с заявлени­ем о мошенничестве, добиться возбуждения уголовного дела, после чего предложить бывшей «компаньонке» добровольно возместить ущерб. Учитывая имеющиеся данные о неплатежеспособности об­манщицы, в гражданском порядке я подавать иск не рекомендовал. Как это часто бывает, в милиции Клиентке заявили, что она пришла не по адресу и ей необходимо решать все вопросы в судебном поряд­ке. В дальнейшем именно этим советом она и воспользовалась и, на­сколько мне известно, никакого возмещения в итоге не получила.

Другой пример: очень часто в интересах клиента немного «подзатянуть» гражданское или уголовное дело. За это время можно по­лучить необходимые заключения специалистов, ответы на запросы, найти и подготовить свидетелей и т.п. Поскольку следователей и судей такая ситуация часто не устраивает, они пытаются «надавить» на клиента, склонить его к скорейшему завершению процесса, заяв­ляя, что адвокат действует неквалифицированно. Адвокат в итоге оказывается заложником возникших разногласий и вынужден вы­слушивать претензии клиентов.

Как следствие, качество юридической услуги не равнозначно по­ложительной оценке представителей правоохранительных органов. Те, как правило, преследуют свои цели, которые по отношению к целям клиента могут быть взаимоисключающими.

Приведенные примеры наглядно свидетельствуют: претензии к юристу со стороны клиентов — не есть доказательство низкого качества его услуги. И наоборот. Качество юридической услуги не есть всемерное удовлетворение или «лояльность» клиента, как это пишут в модной литературе по искусству продаж. Клиент может быть доволен результатом. Но я как специалист чувствую себя неудовлетворенным, поскольку можно было «сработать» лучше, то есть добиться результата за меньшее число ходов. Мне вообще нравится юриспруденцию сравнивать с шахматами. Можно партию выиграть за 30 ходов, а можно за 100. Можно, сделав неверный ход, проиграть партию. При этом одни партии начинаются «с нуля», а в других имеешь дело с заданной позицией, что может значительно усложнить задачу.

Качество юридической услуги также не есть ее соответствие тре­бованиям закона. Не в том смысле. Что закон можно и допустимо нарушать. А в том, что законодательство порядок оказания юриди­ческой помощи практически не регламентирует. Если в отношении иных видов услуг закон устанавливает определенные требования, то в отношении юридической услуги законодательство молчит. К примеру, согласно Правилам предоставления гостиничных услуг в Российской Федерации, исполнитель обязан предоставить потребителю без дополнительной оплаты следующие виды услуг: вызов скорой помощи; пользование медицинской аптечкой; доставка в номер корреспонденции по ее получении; побудка к определенному времени; предоставление кипятка, иголок, ниток, одного комплекта посу­ды и столовых приборов.

В законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Рос­сийской Федерации» написано лишь, что «адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми, не запрещенными законодательством Российс­кой Федерации средствами». То есть конкретики никакой нет.

Применительно к юридическим услугам понятие «качества» законодатель подменил понятием «квалифицированности». Пос­леднее, в свою очередь, сводится к набору неких формальных при­знаков: диплом, стаж, экзамен. Очевидно, в случае спора о качестве юридической услуги эти формальные признаки для его разрешения ничего не привносят. Если клиент подаст на меня в суд за некачест­венно оказанную помощь, маловероятно, что, оценивая мою работу, судья ограничится исследованием адвокатского удостоверения.

Кодекс профессиональной этики адвоката хотя и указывает на некоторые правила, также содержит в основном оценочные поня­тия «разумность», «добросовестность», «нравственность», «обычаи и традиции» и т.п.

В результате как неквалифицированная, некачественная юриди­ческая помощь расцениваются, главным образом, явные действия, наносящие ущерб интересам клиентов: пропуск срока для подачи обращения в суд, признание иска в случаях, когда это явно противо­речит интересам клиента.

Если брать судебную практику, то в моих личных делах несколь­ко раз возникал вопрос о качестве применительно к вопросу о взыскании судебных расходов. Но только один раз суд, обосновывая размер расходов, взыскиваемых за услуги адвоката, привел хотя бы какую-то мотивировку. В решении по делу Петровского по иску к ООО «Фортуна Авто» о взыскании ущерба, причиненного ДТП, Советский районный суд г. Красноярска, взыскивая 20 000 рублей в качестве оплаты услуг адвоката, обосновал это тем, что «предста­витель в судебных заседаниях участвовал, заявлял устные и пись­менные ходатайства, оказал реальную помощь истцу в собирании доказательств по делу»[1].

Исходя из этого, я поставил перед собой задачу содействовать созданию судебной практики по вопросу о качестве юридических услуг. На сегодняшний день единственная моя попытка доказать в судебном порядке, что услуги, оказанные гражданину юридической фирмой, были некачественными, закончилась печально. По су­ществу спора клиент обратился в фирму (не являющуюся адвокат­ским образованием) с просьбой разобраться в деле о ДТП, где он выступал потерпевшим. Во-первых, в части наказания виновного (привлечения его к уголовной ответственности). Во-вторых, в части взыскания причиненного морального и материального вреда. Фир­ма приняла поручение. Была написана жалоба на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Она была удовлетворена. Правда, по итогам дополнительной проверки в возбуждении дела было вновь отказано. А туг истекли и сроки привлечения к уголов­ной ответственности, которых к моменту появления клиента в юри­дической фирме оставалось нечто ничего дна месяца. Кроме того, был подан гражданский иск. По нему состоялось два заседания, ни на одно из которых представители юридической фирмы не пришли. По итогу клиент предъявил к фирме иск о расторжении договора на оказание услуг и возврате уплаченной суммы. Суд в иске отка­зал. Сослался на то, что в части уголовной ответственности услуга оказана качественно— постановление не отменено. Тот факт, что клиент в данном случае— «слабая» сторона и не всегда понимает, какие именно действия дадут желаемый эффект, суд во внимание не принял. Хотя совершенно очевидно, что и два месяца до истечения срока привлечения к уголовной ответственности положительный результат в части наказания виновного был в принципе недости­жим. Относительно неявки работников фирмы it суд, последний посчитал, что в одном случае неявка не повлекла для клиента неус­транимых негативных последствий. Действительно, не явился один раз, явится в другой. Вторая же неявка, по мнению суда, осталась на совести клиента, который был обязан подсуетиться и уведомить своего представителя[2].

Приведенный пример наглядно показывает различия в представ­лениях о качестве юридических услуг у меня как субъекта рынка и у судьи как лица, этот рынок регулирующего. Отчасти мне такая пози­ция судьи выгодна. В случае предъявления аналогичных претензий ко мне я могу ссылаться на судебную практику. Однако я всегда от­стаивал несколько иную позицию. Адвокатура как сообщество про­фессионалов должна демонстрировать высочайшее качество услуг, являться своего рода эталоном. Только в этом случае она сможет до­биться конкурентных преимуществ на рынке, где действуют другие, достаточно агрессивные и не стесненные этикой субъекты. Поэтому крайне важно сегодня и на уровне дисциплинарной практики, и на уровне практики судебной сформировать критерии качества юри­дической услуги. Здесь в меньшей степени следует прислушиваться к пожеланиям клиентов, чьи представления о качестве, как говорилось выше, для адвокатов неприемлемы. В большей степени следо­вать собственной интуиции и пониманию смысла профессиональ­ной деятельности. При этом сформулированные критерии качества должны быть достаточно высокими, чтобы обеспечить повышение престижа адвокатской и юридической корпорации. А следователь­но, и доверия к ней со стороны общества и клиентов.

Александр Глисков,

адвокат Адвокатской палаты

Красноярского края